Татьяна Токмашова: «Шорский язык – сибирский ключ к тюркскому миру»

Учитель шорского Татьяна Токмашова рассказывает, как заинтересовать детей изучать родной язык и чем могут быть полезны для педагогов наработки коллег из других регионов.

В Кузбассе есть интересный языковой феномен – пространство в регионе часто измеряют не в километрах или метрах, а в часах и минутах, как бы определяя время в пути. Это влияние шорского языка, в нем такой философский подход к измерению пространства был заложен еще века назад. Сейчас шорскую речь в Кузбассе услышишь нечасто. Учитель родного языка и литературы средней общеобразовательной школы № 1 города Таштагола Татьяна Токмашова преподает своим ученикам шорский язык в надежде, что они будут ценить родную культуру, язык предков. Работу Татьяны Токмашовой высоко ценят в педагогическом сообществе, в минувшем году она стала лауреатом конкурса «Лучший учитель родного языка» в номинации «Сердце отдаю детям». Сегодня Татьяна Анатольевна – гостья нашей рубрики «Интервью недели».

– Татьяна Анатольевна, в каких классах вы преподаете шорский язык, сколько раз в неделю?

– Шорский язык как предмет в нашей школе предусмотрен во внеурочное время, в школьном расписании по субботам по два урока. Ко мне приходят ученики начальных и средних классов. В среднем на занятиях присутствует по 7-8 детей.

В основном это ребята из шорских или смешанных семей, их родители хотят, чтобы они учили родной язык. Но есть и русские, так бывает, когда дети дружат между собой, один из шорской семьи, другой – из русской. И дети вместе решают ходить на уроки. Я такие начинания полностью поддерживаю.

– Как вы оцениваете уровень владения шорским языком у своих учеников? Есть ли ребята, которые свободно говорят или читают?

– К сожалению, тех, кто свободно говорит, среди моих учеников пока нет. Мне есть с чем сравнивать. Раньше я работала в школе-интернате № 3 города Таштагола, где обучались ребята из отдаленных поселков. Многие ученики хорошо понимали язык, общались на нем.

Здесь же изучение языка происходит с нуля. Мои нынешние ученики в большинстве своем из семей, которые во втором поколении живут в городе. Их родители сами слышали шорскую речь, могут воспроизвести отдельные фразы, но дети уже не говорят.

– Есть ли пособия и методические рекомендации по шорскому?

– Да, сейчас материал есть. Когда я пришла на работу в школу-интернат № 3 в 2009 году, методического материала было мало, но тем не менее он был. Было сложно первым учителям шорского языка, это они разрабатывали тот фундамент, на котором мы сейчас работаем. В 2016 году появились учебники для ускоренного курса изучения шорского языка, в 2020-м – буквари, соответствующие федеральным государственным образовательным стандартам. Они позволяют учить язык с нуля.

Разработкой этих пособий занимались в Новокузнецком институте – филиале Кемеровского государственного университета. Среди инициаторов и авторов создания пособий Елена Николаевна Чайковская, руководитель Центра языков и культур народов Сибири Новокузнецкого института – филиала Кемеровского государственного университета, а также Антонина Егоровна Башева, старейшина шорского национального движения, Чепсаракова Наталья Ильдаровна – директор центра развития творчества детей и юношества поселка Шерегеш. Я тоже принимала участие в разработке некоторых пособий, в частности в создании ускоренного курса по изучению шорского языка.

– А как вы вообще решили заниматься шорским, стать учителем шорского языка?

– Я представитель коренного малочисленного народа – шорцы. Но так вышло, родилась за пределами Кемеровской области, исторической родины. Шорскую речь я в детстве не слышала, о культуре своего народа ничего особо не знала. Но мне было очень интересно. В какой-то момент я поняла, что хочу знать больше о своем народе. В итоге я поступила в Кузбасскую государственную педагогическую академию, обучалась на кафедре шорского и русского языка. По факту именно там, в университете, я и начала учить язык. Но это были азы, я изучила грамматику, но свободно заговорила, лишь когда пришла работать в школу-интернат № 3.

Так получилось, что свободно изъясняться меня научили дети. У нас был такой процесс: я учила их, они – меня.

Воспоминания о вузе у меня очень теплые. Тогда я смогла углубиться в шорскую лексикологию. Например, я проводила сравнительный анализ лексики промысловых животных в шорском и алтайском языках, также изучала стороны света в шорском героическом эпосе. Знаете, такие работы позволяют понять логику языка, какие-то совершенно удивительные вещи о народе. И дело не только в самом содержании героических эпосов. Мне было очень интересно, как в них описывается пространство. Шорский язык интересен тем, что все расстояние там измеряется временем, не в километрах, а во временных промежутках. И это остается как-то в сознании. Я, например, могу сказать, что доехать от города Таштагола до Новокузнецка можно за три часа. Но если меня спросят, сколько это в километрах, то я так сразу и не отвечу. У нас на Кузбассе, кстати, многие используют именно временную шкалу для пространства. Я живу в Кемеровской области уже 20 лет, как-то уже к этому привыкла, мне кажется, что так значительно удобнее ориентироваться.

– Есть ли в шорском диалекты и наречия?

– Да, наш язык делится на два больших диалекта. Это мрасский и кондомский, в них выделяются еще пять говоров. Большинство шорцев в Кемеровской области живут в Таштагольском районе, у нас сильны процессы урбанизации, люди переселяются в Таштагол и Шерегеш и различия в языке, обусловленные говором, стираются. Это установил один из крупнейших исследователей шорского языка Уртегешев Николай Сергеевич, доктор филологических наук, проанализировав ситуацию с говорами на территории Таштагольского района. Сейчас все учебники и пособия ориентированы на мрасский диалект.

– Используете ли вы вне работы шорский язык?

– Я стараюсь говорить по-шорски со своими детьми. Мой сын учится во втором классе, он тоже ходит на шорский язык, но не ко мне, к другим учителям. Также со второго класса у него начался английский. Как педагог и как мама, я не могу не заметить, что такое параллельное изучение языков помогает развивать речь, ну и вообще как-то мозг начинает по-другому работать.

– А вы можете написать СМС сыну на шорском? Есть ли раскладка для мобильных телефонов?

– Раскладки для телефонов нет, на стационарном компьютере можно пользоваться символами. Шорский язык основан на кириллице, но добавлены 5 букв, которые отсутствуют в русском, это: «Ғ», «Қ», «Ң», «Ӧ», «Ӱ». Говорят, что некоторые устанавливают себе на электронные устройства казахскую раскладку, где эти символы имеются.

– Существуют ли в шорском языке слова и выражения, аналогов которым нет в русском языке?

– В русском языке есть слово «рука» и «руки». А в тюркских языках парные органы по умолчанию обозначают в единственном числе. Поэтому, когда бабушки, знающие родной язык, говорят: «Пойду помою руку». В русском языке мы должны понимать, что она имеет ввиду «помоет руки».

– А турецкий язык или башкирский, если изучать шорский, можно понять?

– Да, лексическая система у нас одинаковая. Например, аффиксы, которые добавляются к слову, у нас одни и те же. То есть если ребята научатся говорить по-шорски, то, поехав в Турцию, они смогут понять местных жителей без переводчика, поймут они и казахский язык. Да и вообще, владение языком открывает весь тюркский мир, да, различия, конечно, есть, но если знать шорский язык, то можно понять друг друга, объясниться в магазине, узнать дорогу или спросить помощи.

На уроках и встречах с родителями я часто говорю, что шорский – это сибирский ключ к тюркскому миру, все-таки это большой стимул учить родной язык.

– В прошлом году вы стали лауреатом конкурса «Учитель родного языка». Как велась подготовка к конкурсу?

– Самым сложным было подготовить открытые уроки. Во время педагогических конкурсов учителя именно так показывают, что умеют, какие методики используют. На открытых уроках присутствуют члены жюри, коллеги. Важно показать, какие визуальные материалы используются на уроках, продемонстрировать нестандартные подходы к подаче информации. В подготовке к конкурсу мне помогала Елена Николаевна Чайковская и коллеги из школы, где я работаю.

– А как ваши уроки могли оценить члены жюри, они ведь не знают шорского?

– В конкурсе участвовали учителя родного языка со всей России. Всего было 68 педагогов, из них 38 преподают в школе русский язык. Среди остальных участников лишь восемь человек специализировались на языках коренных малочисленных народов. Члены жюри, естественно, не знали всех языков, которые преподают участники.

Когда я готовилась к открытым урокам, то исходила из принципа, что аудитория языком не владеет. В принципе, в этом нет ничего необычного, такой подход применяется и в школе, когда на вводных уроках нужно детей познакомить с языком, рассказать им о культуре народа.

Признаюсь, участие в конкурсе было для меня сложным. Все-таки у всех участников были, если использовать спортивную терминологию, разные весовые категории. Например, как соревноваться с педагогом, преподающим язык, которым владеют сотни тысяч человек, а у нас по переписи не более одиннадцати тысяч человек, из них владеющих родным языком 20-30 процентов.

– Есть ли приемы, которые вы хотели бы взять на вооружение у своих коллег по конкурсу?

– Мне очень понравился сам дух конкурса, он был пронизан единением. Педагоги проводили совместные уроки, на разных языках поздравляли учеников, рассказывали им что-то.

В школе я помимо шорского также преподаю русский язык, поэтому в ходе конкурса я знакомилась с наработками коллег по русскому языку. Знакомилась я и с теми материалами и проектами, которые представляли учителя родных языков коренных народов. Мне очень понравился подход к объяснению особенностей культуры через язык, который продемонстрировали участники из Уфы, Якутии.

Хотя шорский и башкирский языки имеют много общего, какие-то методические наработки учителей, преподающих башкирский, я могу взять частично. Дело в том, что педагоги из Башкирии и Татарстана работают с учениками, которые знают родной язык хотя бы на базовом уровне, у них есть понимание, как произносить слова, как строятся предложения. У нас такого нет, к сожалению, поэтому мне проще ориентироваться на опыт учителей языков коренных малочисленных народов.

Да, у нас совсем другое звучание, словообразование или построение предложений, чем у представителей народов, говорящих на самодийских, финно-угорских или тунгусо-маньчжурских языках, но все мы озабочены тем, как поставить ученикам произношение, как научить их чувствовать язык, создать стимулы для его изучения.

Но отмечу, что сложности с изучением родных языков есть везде, даже у многочисленных народов. Например, участница из Калмыкии рассказывала, что некоторые родители не хотят, чтобы их дети учили родной язык. Тут вопрос не в том, что они что-то имеют против родного языка, просто хотят высвободить дополнительное время для ЕГЭ.

Так вот, в Калмыкии нашли интересный способ, как работать с такими родителями. В местных школах стали инициировать родительские собрания с отцами. Специальные собрания для отцов привели к тому, что они стали больше заниматься со своими детьми, плюс после бесед о важности родных языков многие из тех, кто был против их изучения, поменяли свои взгляды.

Позиция, когда родители не хотят, чтобы их ребенок учил родной язык, может встречаться независимо от национальности.

– Помимо педагогической работы вы занимаетесь изготовлением обрядовых кукол Ореккеннер. Расскажите, пожалуйста, что это за куклы, для чего они?

– О куклах Ореккеннер я узнала, когда училась в вузе и посещала в Новокузнецке Центр шорской культуры «Аба-тура». Мне там предложили заняться изготовлением обрядовых кукол, чтобы приобщиться к духовной культуре шорского народа. С тех пор я их и делаю, иногда провожу мастер-классы. Создать такую куклу очень просто, они делаются из светлой ткани, как правило, это лен. У каждой куколки должны быть глаза, для этого используют бусинки или рисуют их. Рот и нос делать не обязательно. В этом принципиальное отличие шорских обрядовых кукол от русских, где лица никак не обозначали. На куклу наматывали цветной лоскуток ткани – это рубашка или платье, талию подвязывали поясом, на голову повязывали косыночку. Такая кукла символизирует связь с женской богиней Умай.

Куклу Ореккеннер делали, когда девушка выходила замуж, чтобы в семье был лад, спокойствие. Хозяйка должна была спрятать куклу от посторонних глаз. О ней знали домочадцы, но гостям не показывали.

Раз в год куколок нужно подкармливать. Считается, что они любят жирную пищу, поэтому на ночь их ставят перед тарелкой с жирной едой, например, с салом или кровяной колбасой – кан. В русской культуре нужно задобрить домового, в шорской – накормить куклу Ореккеннер.

Если в семье пошел раздор, то считалось, что кукла уже свое отработала, ее нужно сжечь в печи и сделать новую.

Мне сложно сказать, сохранилась ли эта традиция в шорских семьях, может, кто-то и хранит у себя кукол, просто не рассказывает. Но я точно знаю, что интерес к шорской культуре есть и он чувствуется. Например, в конце марта мы будем отмечать праздник Чыл-Пажы. Он возродился несколько лет назад, сейчас уже и дети, и взрослые знают, что в этот день красную, белую и синюю ленты нужно привязать к березе, а черную – сжечь. На Чыл-Пажы принято желать здоровья и счастья, для себя никаких благ загадывать нельзя, только для других. Мои ученики ждут этот праздник, ведь он символизирует весну, тепло и новую надежду.

Источник: https://news.kmnsoyuz.ru/news/24259